Я в шоке от того, как мощно я отвыкла от поездов и вообще каких-то трипов. Какой-то активности.

Нет, рефлексы на месте: руки сами постелили мне полку — ещё прежде, чем я опомнилась. Но насколько же я отяжелела во всех смыслах, за какие-то три с половиной месяца…

Диалог гостя и ночного менеджера отеля (меня);
Гость: девушка, а где у вас можно раздобыть скотч?
Я: в баре, конечно
Гость: девушка, скотч, лента клейкая
Смеемся оба

на улице такой ветер. жду, когда оконная рама вместе со стеклом выпадет либо на улицу, либо в комнату.

Мне так плохо. Я так не хочу тупить. Мне так не хочется подвести её.

Всё будет хорошо.
Пожалуйста.

Царапается незакрытый гештальт с этой работой, хотя обратная связь хорошая была. Хочется скорее доделать, и чтобы все успокоились. А ещё, но это уже о другом, – очень хочу, чтобы она видела Восхождение. Пафосное наименование, но что ж поделаешь… )))) как назвалось, так и назвалось.

Какой, в задницу, Питер.

Всё, теперь я прикормлена тут. Надёжнее, чем на суперклей.

И, кстати, пришла к выводу, что, чтобы поставить на место крышу, мне надо не просто работать, а пахать как не в себя. Вjobывать как в последний раз.

Столько всего ещё сделать надо, это какой-то просто ожос. Ну да ладно. Главное, что я справлюсь. Я знаю.

Как комично, что мой прошлый пост про то, что надо уметь ценить моменты в жизни, когда всё не так плохо. И тут случается это с бабушкой.
На самом деле, сегодня, спустя 4 дня мне стало проще на толику. Просто потому что я смирилась, что бабули больше не будет. Что осталось только тело, которое пытается бороться за жизнь. Но у него получается плохо. Потому что слишком большая часть мозга поражена. Она не ест сама, не дышит сама. Глаза иногда открывает, но они блуждают в пространстве. Она больше не тот человек, которого я знала. Моя бабуленька теперь где-то далеко, в своем мире. А здесь, с нами, осталось только её тело. От этих мыслей мне становится проще. Потому что когда я увижу её в больнице, то мне не будет так больно от необратимой картины. Ведь я буду понимать, что моя бабуленька осталась для меня моей бабуленькой, но её просто нет рядом. А тут просто тело, за которым надо ухаживать, потому что оно было пристанищем души моей бабуленьки столько лет и надо отдать ему должное.
Сегодня я осознала, что бабуленька почти умерла. Я понимаю, что говорить так нельзя. Но даже если её тело удастся спасти, то та жизнь, которая будет у неё, это не жизнь. Из-за большой части пораженного мозга они никогда не сможет двигаться и никогда не сможет говорить. Она даже не сможет понимать, что с ней происходит.
Поэтому мне легче думать, что бабуленьки больше нет со мной. А это просто её тело, которое помогало душе моей бабуленьки общаться со мной.
Бабуленька, я рада лишь тому, что при жизни смогла много тебе сказать о своих чувствах к тебе, рада, что папа смог научиться к этому моменту выражать свои чувства открыто и часто говорил тебе о том, насколько ты поразительная, чуткая и добрая бабушка для своих внуков.
Я пишу это и плачу. Плачу потому, что слышу твой голос в своей голове и осознаю, что не услышу его больше в жизни.
Я безумно рада, что я была "твоей витаминкой". Мне так жаль, что мы - твои "витаминки" не можем спасти тебя и сейчас. Как спасали каждый раз, когда приходили в гости. Прости меня. Я люблю всем сердцем.

четыре утра - единственное время, когда я могу наслаждаться полноценным одиночеством. и я жертвую сном ради того, чтобы сидеть на балконе в своих самых теплых носках и разглядывать пустынные улицы.
почему так хорошо?
и почему так хорошо не может быть всегда?
я долго смотрю в темноту комнаты не моргая, и все очертания сливаются в один сплошной черный цвет. мне кажется, это похоже на смерть. но я не хочу думать о смерти.
я хочу лето. хочу научиться кататься на велосипеде, хочу музыку, хочу увидеть море. новую толстовку хочу, как бы глупо это ни звучало. и особенно хочу такого вот расслабленного одиночества. как хорошо, что оно есть у меня сейчас.

Попустило, кажется.

Не, всё хорошо, но ловить краши – это такое утомительное дело, если б вы только знали. Особенно когда тебе уже почти совсем не 20.

иногда я думаю о том, как было бы классно родиться в среде, в которой тебя с детства отучают отдыхать. как в Китае или в Корее, где то, насколько мало ты спишь, становится поводом похвастаться, а не поводом сходить к врачу, где так сильно развит культ трудоголизма, что отдыхая люди чувствуют себя неполноценными, потому что они упускают то время, за которое они могли бы улучшить свои навыки, заработать деньги, закончить проект.

я понимаю, что это нездорово. те, кому насадили такое восприятие мира — когда отдых становится чем-то, заслуживающим порицания, — говорят, что они несчастны. я тону и задыхаюсь в безделии, это тоже не приносит мне счастья. так что между продуктивным и непродуктивным страданием, между лихорадочными попытками развиваться быстрее и качественнее других и разлагающим амебным существованием, в которое я периодически скатываюсь за неимением, видимо, хоть какого-то подобия хребта, я бы определенно выбрала первое.

Проспать 13 часов, не выспаться - done

Разрывает сердце от того, что ты бессильный. как же хочется стать волшебником, хочется нарисовать эти два миллиона, хочется нарисовать всем счастье. Мои родные, мои сладкие, будьте счастливы. Как же я хочу сделать так, чтобы мои окружающихе люди были счастливы. Хочу спасти всех, отдать все что есть.